Четверг 28 Марта 2024 года

Лицей – известный и неизвестный

Заслуженный работник культуры РФ Светлана Павлова с 1974 года работала в Музее-Лицее, входящем в состав Всероссийского музея А.С. Пушкина. Она – автор раздела, посвященного Александровскому Лицею, многолетний хранитель литературной экспозиции «Живем мы памятью Лицея». В 2015 году у нее вышла книга «Лицей и лицеисты», выдержавшая два издания. А недавно издательство «Гелиос АРВ» выпустило продолжение, получившее название «Императорский Лицей. Очерки истории». Новая книга Светланы Павловой рассказывает о жизни Императорского Александровского (бывшего Царскосельского) Лицея со дня его основания и до последнего года существования. В книге представлено много абсолютно новых материалов, позволяющих познакомиться с ранее неизвестными страницами истории Лицея или увидеть уже знакомые события в новом ракурсе.
Его высочество и его товарищ
Одна из глав посвящена лицеисту из дома Романовых – князю императорской крови Олегу Константиновичу, правнуку Николая I.
Сам факт его учебы в Лицее может вызвать удивление: члены императорской фамилии всегда получали образование в военных учебных заведениях, но Николай II разрешил Олегу Константиновичу отступить от правил. Отметим, что именно «светлый князь», учась в Лицее, осуществил первое факсимильное издание рукописей Пушкина, хранившихся в Пушкинском музее Александровского лицея.
Светлана Павлова рассказывает не только об учебе «светлого князя» в прославленном учебном заведении, но и о его лицейском окружении, товарищах по курсу. Надо сказать, что в Лицее не было для «особых» воспитанников никаких поблажек, как не было и какого-либо подобострастия. Для преподавателей и лицеистов были важны только личные качества человека: как он относился к учебе, своим товарищам, к общему делу. С Олегом общались ровно, хотя надо пояснить, что в самом учебном заведении он «плотно» учился только последний, выпускной, год – до того по состоянию здоровья занимался дома, приходя в Лицей только для сдачи экзаменов. Он встречался с лицеистами на занятиях, на репетициях, на экзаменах, которых было множество. Способности свои он оценивал довольно критично. Например, отмечал в своем дневнике, что успел прочитать книгу только на четверть, тогда как Лев Зандер и Глеб Кожин уже сделали это полностью.


О Глебе Кожине князь упоминает неоднократно. Это был серьезный, великодушный, восприимчивый ко всему самому светлому юноша, единственный в 69-м выпуске лицеист, получивший большую золотую медаль. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, Кожин пошел на фронт вольноопределяющимся. 29 июля, находясь
в разведке вместе с пятью сослуживцами, в одном из хуторов столкнулся с немецкими кирасирами – и его подстрелили. Смертельно раненый, он еще какое-то время ехал на лошади и даже успел сказать: «Я убит». Когда командир эскадрона попытался нащупать пульс, его уже не было. Забрать тело сослуживцы не смогли, оно так и осталось на вражеской территории.
Глеб Кожин, надежда 69-го выпуска, стал первой лицейской жертвой. Неизвестно, узнал ли Олег о смерти своего товарища, но ровно через два месяца – 29 сентября – князь скончался от смертельного ранения, также полученного в разведке. С начала Первой мировой войны князь Олег тоже принимал участие в боевых действиях.

Портреты преподавателей
Найдем мы в книге и очерки о двух лицейских преподавателях, имена которых известны далеко не всем. Это Александр
Алексеевич Васильевский (1794–1858) и Владимир Васильевич Никольский (1837–1883).
Александр Алексеевич Васильевский пришел в Лицей в 1843 году, сменив на должности учителя рисования Сергея Гавриловича Чирикова, легендарного учителя Пушкина. В лице Васильевского лицеисты нашли настоящего мастера, способного увлечь их, разглядеть настоящий талант. Он обучал рисованию многих известных людей, в частности, историка, директора Публичной библиотеки Дмитрия Фомича Кобеко.
Особое влияние он оказал на развитие таланта Вячеслава Григорьевича Шварца, ставшего известным художником, мастером исторической реалистической живописи. Как вспоминали впоследствии лицеисты, угадав в Шварце будущего художника, Васильевский стал оказывать ему особое внимание.В свободное время, в воскресные дни лицеист ходил к учителю заниматься домой; они вместе отправлялись смотреть картины в Академию художеств, в Эрмитаж, к частным коллекционерам. Через два года Васильевский сказал Шварцу, что уже ничему не может его научить, и для развития таланта надо идти учится дальше.
Васильевский был чрезвычайно скромным человеком. При этом литографом, по мнению специалистов, он был от бога.
Самые известные его литографии – портреты людей высшего света. Обычно он делал их с работ своего учителя и друга, художника Павла Федоровича Соколова. Самый известный портрет Гавриила Державина, где он изображен в халате и колпаке, – это тоже работа Васильевского.
Преподаватель словесности, инспектор Лицея Владимир Васильевич Никольский был прекрасным педагогом, способным зажечь сердца юношей. Но главная его заслуга в том, что он многое сделал для популяризации творчества Пушкина. Оказывается, было время, когда значимость великого русского поэта надо было доказывать!
Но, как писала газета «Голос», за 43 года, прошедшие после смерти поэта, с 1837 по 1880 год, было выпущено только пять его собраний сочинений…
Благодаря Владимиру Васильевичу в России был создан первый пушкинский музей, который стал первым литературным музеем страны. Он появился в стенах Императорского Александровского Лицея и начинался с библиотеки «Пушкиниана». Никольскому мы обязаны также появлением памятной доски на доме на Мойке, 12, где скончался поэт; устройством пушкинской выставки в Петербурге в 1880 году. И именно Никольский был инициатором поиска места дуэли Пушкина с Дантесом.

Выпускники 1917 года
О первом, «золотом», выпуске Лицея известно многое, а вот о последнем, 73-м, состоявшемся в 1917 году, – практически ничего.
Судьбы выпускников, воспитанных «для общей пользы», в большинстве своем были трагичны. Лицей наряду с Императорским училищем правоведения и Пажеским Его Величества корпусом входил в число привилегированных учебных заведений, и до революции его выпускники могли сразу претендовать на высокие государственные должности. Но с 1917 года они стали считаться апологетами старого строя. Поэтому их планомерно уничтожали.
Многие выпускники были вынуждены эмигрировать из России. Подавляющее большинство тех, кто остался, были в разные годы репрессированы и расстреляны.
Бывшие лицеисты, которым чудом удалось избежать трагической участи, даже самым близким людям не рассказывали о своей учебе в Лицее. Но хранили реликвии: фотографии, книги, дневники, письма. Они просто не могли их выбросить!
Одной из таких реликвий был кусок лицейского колокола, который принесла в Музей-Лицей внучка лицеиста Михаила Ивановича Саранчова. Почти всю жизнь Саранчов провел в ссылке: сначала в городах России, затем более 20 лет – в Казахстане. Он был спокойным, деликатным человеком, работал главным бухгалтером. Имел способности к рисованию (у потомков сохранилось множество его шаржей), собирал русские пословицы и поговорки. В конце жизни ему разрешили вернуться в Ленинград, где он преподавал в финансово-экономическом институте. Кусочек колокола он хранил всю свою жизнь.

 

Последние дни
Самая, наверное, печальная глава книги рассказывает о гибели Лицея после революции, о его последних днях. Здесь для читателя откроются ранее неизвестные данные, почерпнутые из дневника курсового воспитателя Александра Эмильевича Шольца, который он вел с февраля по май 1917 года. По воспоминаниям инспектора лицея Александра Александровича Повержо, Шольц был одним из лучших воспитателей и одним из лучших людей вообще: «Человек редких духовных качеств, умный, образованный, отзывчивый на все доброе…».
После февральской революции занятия в Лицее были приостановлены, а затем возобновились вновь. Лицеисты были оптимистично настроены, в них бурлила юность, они жили надеждой на лучшее. Но в апреле стало известно, что в часть помещений здания въедет госпиталь. С большим трудом руководство учебного заведения смогло договориться с властями о том, что госпиталь не будет предназначен для венерических (как предполагалось изначально) больных.
Шольц, рассказывая о будничной жизни Лицея, методично описывает его разрушение, пишет о тщетных попытках руководства сохранить для следующих поколений учреждение, воспитавшее Пушкина. Но это не удалось. В 1918 году Лицей был закрыт.
Судьба Шольца, как и многих его воспитанников, сложилась печально. После Октябрьской революции он пытался бежать в Финляндию, был схвачен большевиками и вскоре умер в госпитале.

Факты или мифы?
В очерке, посвященном речам, произнесенным 19 октября 1811 года при открытии Царскосельского Лицея, Светлана Павлова обращает внимание на некоторые факты, которые считаются непреложными. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что на самом деле дела обстояли не совсем так.
Например, принято считать, что речь адъюнкт-профессора Александра Петровича Куницына, с которой он обратился к воспитанникам – вдохновенный экспромт. Однако, как следует из документов, свою речь Куницын готовил заранее, она была проверена министром просвещения графом Разумовским, более того – за три недели до открытия учебного заведения она уже была отдана в печать.
Считается также, что в своем выступлении Александр Петрович ни разу не упомянул присутствовавшего на открытии императора Александра I. Но при внимательном чтении текста речи можно обнаружить, что в заключительной части, не упоминая имени государя, он говорит о нем, призывая родителей воспитанников благословлять «Того, Кто устрояет общий жребий Россиян». Так тонко, с особым тактом Куницын выразил общую благодарность императору за создание «особенного Лицея».

***
Дать полное представление о содержании книги в газетной статье невозможно, да и делать этого, наверное, не стоит. Лучше обратиться к самой книге. У Светланы Васильевны прекрасный, легкий слог, и читать вы будете с большим удовольствием.

Марина ОРЛОВА
Фото из книги «Императорский Лицей. Очерки»

«Царскосельская газета» № 32
16.09.2021

Добавить комментарий