Почти десять лет на базе культурно-досугового центра «София» живет семейный фольклорный ансамбль «Тропина». Не просто выступает, именно живет – поет, пляшет, вместе варит кашу и плетет пояса. О том, почему важна не буква фольклора, а его дух, как взрослому человеку, далекому от народной песни, найти свою манеру исполнения, и почему занятия по фольклору благотворно влияют на развитие детей, рассказывает руководитель ансамбля «Тропина» Елена Прокофьева.

– Елена Викторовна, как вы пришли к фольклору?
– Пришла сама лет в тридцать. В городе Колпино мы с моей соседкой по лестничной площадке Натальей Соловьевой организовали ансамбль. Она была ученицей Александра Ивановича Гришина, до 2003 года он заведовал кафедрой русского народного песенного искусства в Институте культуры. Наталья пела в у него ансамбле. Мы с ней организовали «Воталинку», потом название поменялось на «Колпица», они до сих пор живут и здравствуют, а я переехала сначала во Всеволожск, потом в Павловск, поэтому пришлось уйти из ансамбля. Во Всеволожске у меня был молодежный ансамбль «Талица», там пели мои дети, когда были в старших классах, – и дочь, и сын. Профессионального образования, связанного с фольклором, я не получала. Я училась у мастеров: у Игоря Евгеньевича Петрова, руководителя Клуба традиционной казачьей песни в Санкт-Петербурге, у Евгении Семеновны Костиной, руководителя ансамбля «Народный праздник» в Москве, у Ольги Никитенко, руководителя фольклорного ансамбля старинной казачьей песни «Станица» из Волгограда. Прошла множество семинаров. Я всю жизнь учусь. Фольклор – это не просто сумма знаний. Это мироощущение, когда из уст в уста что-то передается. Для меня важна не буква фольклора, а его дух.

– «Тропина» – семейный фольклорный ансамбль. Семейный – это как?
– Мы называем себя семейным ансамблем в двух смыслах. Во-первых, в ансамбле часто поют семьями. Самая большая певческая семья у нас это Алексеевы: три сестры – Велислава, Радослава и Алислава, и мама, они вчетвером поют в коллективе. Есть семья Рудых – две девочки поют, раньше мама тоже с ними пела. Другое понимание слова «семейный» – мы все здесь, как одна семья. У нас дружеские теплые отношения, которые ближе к семейным. Традиция фольклора способствует таким отношениям. Мы вместе поем, вместе занимаемся костюмами – плетем пояса, шьем передники. Вместе готовим традиционные обрядовые блюда.

– Как складывался коллектив?
– Все начиналось в 2013 году, когда я пришла работать в КДЦ «София». Начинали со взрослого коллектива, с «Тропины». Все занятия для жителей города Пушкина бесплатные. Нас тогда было всего несколько человек, это было в феврале, но уже осенью я набрала детскую группу. Многие из них – дети тех взрослых, с которыми я работала. А бывает наоборот – мамы приводят деток на занятия, а потом, глядя на них, сами приходят петь. Сейчас у нас в общей сложности 35–40 человек, есть группа взрослых, старшая и младшая детские группы. Часто мы собираемся вместе на общие номера. Коллектив практически женский, есть мальчики в детских группах, во взрослой – один мужчина. У нас в пении очень сильная женская энергия, отсюда и репертуар у нас во многом женский.

– Как вы подбираете репертуар?
– Он зависит от календаря. Мы живем от праздника к празднику, у нас выработался свой круг праздников. Если идти с начала года, то мы обязательно отмечаем Рождество и Святки, Масленицу и заклички весны, Зеленые святки, весеннее равноденствие. На равноденствие обязательно вьем каргопольские тетерки – это традиционное обрядовое печенье, которое пеклось только в эти весенние дни. Собирались женщины и все вместе скали ржаное тесто. «Скать» – значит катать в длинные жгутики, и из них завивали печенье. Купалу мы не отмечаем, это время отпусков. Потом у нас осеннее равноденствие, проводим Осенины – благодарение за дары осени. Благодарим за урожай, за то, что мы друг у друга есть. В будущем году планируем провести капустки – когда квасится капуста в корытцах, под хороводы и песни. Получается капуста, заряженная положительными эмоциями и пожеланиями добра. У нее и вкус другой, и стоит она дольше. И вообще, когда больше таких хороших вещей в жизни, и мир становится крепче. Затем идут бабьи каши. Мы отмечаем их немного не так, как в традиции, потому что бабьи каши празднуются с чествованием повивальных бабок. У нас эта культура утеряна, поэтому просто собираются женщины, приносят по горсточке разной крупы и варят общую ссыпную кашу. Каждый раз у нее новый, ни с чем не сравнимый вкус. Пока каша варится, мы общим рукоделием занимаемся, например, звездочки плетем. Для нас бабьи каши – это как подведение итогов за год. Новый год мы коллективом не празднуем, плавно переходим на Рождество и Святки, и так по новой. Соответственно и репертуар подбираем к каждому празднику. Источники самые разные: из моих старых накоплений, из интернета, из книг. Мы сотрудничаем с Институтом культуры и от них тоже получаем материалы.

– Где вы выступаете?
– В Пушкине много где выступаем: в библиотеках, в домах культуры, участвуем в фестивалях в Ленобласти и в Санкт-Петербурге. Недавно ездили в Колпинский район на «Ижорские перезвоны». Хотелось бы и больше выступать, но не всегда получается – многие фестивали территориально далеки от нас, приходится добираться своим ходом. Но трудности рождают и новые возможности. По штату нам не положен аккомпаниатор, поэтому мы осваиваем балалайки.

– Как для коллектива прошел Год народной культуры?
– Трудились, как и всегда. В этом году наша старшая солистка Алислава Алексеева съездила в «Артек», получила это право в конкурсе, в честной борьбе – двадцать человек на место. Приняла участие в детско-юношеском форуме «Наследники традиций». Я горжусь ею. Она единственная представляла Санкт-Петербург на форуме. Даже когда на гала-концерте все коллективы пели общую песню, Алислава ее запевала. У нее был главный запев – все куплеты. Хотя на самом деле народных коллективов сейчас много, фольклорных мало.

– А в чем разница?
– Народные коллективы занимаются обработанной песней. Это то, что уже подверглось воздействию кого-то из композиторов или даже самих руководителей коллективов. Как я это вижу: они хотят сделать лучше, но получается не лучше, а по-другому, потому что теряется понимание, почему песню пели именно так. Самый совершенный музыкальный инструмент – это человеческий голос. Только голос, звучащий с другим голосом, может раскрыться полностью, а инструменты задают рамки. Под аккомпанемент ты не можешь так импровизировать. У фольклористов есть такое выражение: «Гармошка испортила песню». Раньше, когда люди пели на голоса, они пропевали разные звуки гармони. А потом появился музыкальный инструмент, и что там осталось пропевать? Басы есть, верхи есть, ну, пой серединку, основной напев. Лучше голоса может быть только голос.

– Есть ли сейчас у людей заинтересованность в русской песне?
– Когда зрителям понятно, что мы делаем, отклик гораздо больше. Нам-то слова понятны, а остальным нет. Теперь перед выступлением мы рассказываем – если это обрядовая песня, в связи с чем она пелась, объясняем непонятные слова и выражения. И тогда интерес гораздо выше. Особенно хорошо люди откликаются на ритмичный быстрый позитив. Если песня шуточная, плясовая, то и отклик хороший. На лирику отклик слабее. Печальная констатация факта: больше интереса сейчас к современным и восточным танцам, эстрадному вокалу, рисованию, и меньше всего детей приходит в фольклор. Когда ребенок приходит на фольклор, он начинает прокачивать очень многие качества. Это и взаимодействие с другими людьми, и работа с голосом, и с движением. Чувство ритма, чувство локтя, находчивость. У нас нет единственно верного способа, как исполнять песню. Не секрет, что в разных областях пели по-разному, и одна и та же песня могла звучать совершенно по-другому. Но главное, сохранялся ее дух. И я со своим ансамблем пытаюсь проникнуть в этот дух и только потом облекать его в форму.
Часто бывает, что мы слышим фольклор, но он не затрагивает сердце. Вроде бы и красиво, и здорово, а о чем – непонятно, не близко. Мы стараемся через себя пропускать все. Как приблизить фольклор к человеку сегодняшнему, у которого нет в крови, в традиции, в привычке петь? Раньше детки с малых лет слышали, как поют бабушки, мамы, старшие сестры, они «варились» в этом, напитывались. Мы этого лишены. Взрослые приходят в ансамбль, и мы вместе выбираем, что нам близко, и вместе это осваиваем. У нас нет цели реконструировать какую-то конкретную традицию. Я не вижу в этом смысла. Мы не играем в фольклор, не пытаемся повторить то, как в какой-то области пели какие-то бабушки. Главное, чтобы то, что чувствовали наши предки, мы смогли прочувствовать через песню и передать это чувство. И не так важно, в какой манере или традиции это выражено.

Беседовала Алиса ИВАНОВА
Фото из архива Елены ПРОКОФЬЕВОЙ

«Царскосельская газета» от 17.11.2022 г.