О лицеистах-блокадниках

8 сентября исполняется 75 лет с начала героической блокады Ленинграда. Сегодня еще живы люди, пережившие страшные дни голода, холода, бомбежек, смерти родных и близких. Обращаясь к нашей памяти, вместе с ними думаем о тех, кто стал жертвой блокады. В этот день музей-Лицей вспоминает лицеистов-блокадников. Мы привыкли считать, что большинство питомцев Императорского Александровского (бывшего Царскосельского) Лицея после революции покинуло Россию, оказалось в эмиграции. Большинство, но не все. Оставшиеся в СССР разделили участь десятков тысяч советских людей, в том числе тех, кто остался в отрезанном от Большой земли Ленинграде, не покинув осажденный город. Трое лицеистов, которым посвящается рассказ, принадлежали к воспитанникам разных поколений. Старшему из них на 40 лет больше младшего, а время смерти у них одно, и место смерти тоже одно – Ленинград.

Первый лицеист, о котором пойдет речь, – Василий Александрович Балк (1876 г.р.), воспитанник 55-го курса Александровского Лицея, окончивший учебное заведение в год столетия со дня рождения Пушкина, в 1899 году.

Его отец Александр Орестович Балк, всю жизнь посвятил морской службе, дослужился до звания генерал-майора. Морским офицером был и родной брат Александра Орестовича – Алексей Орестович.

Детские годы Василия Балка прошли в Севастополе, где отец являлся старшим помощником командира Севастопольского порта. До сих пор сохранился в Севастополе дом на Екатерининской улице, в котором жила семья Балков. Казалось бы, следуя традициям семьи, отец должен был направить Василия на учебу в Морской корпус, но сын поступает в Императорский Лицей. В эти годы завязывается его дружба с однокурсником Ильей Вощининым. Трудно было найти людей, столь непохожих: Василий, слывший в Лицее забиякой, получивший прозвище «биток»; Илья – с копной кудрявых волос, артистической внешностью, большой любитель музыки, прекрасно игравший на рояле. В семейном альбоме Вощининых сохранилась фотография двух лицейских друзей, сделанная после окончания учебного заведения. На этой фотографии Василий Балк запечатлен в морском бушлате. Семейная традиция служения морскому флоту пересилила интерес к чиновной службе, и уже через год после окончания Лицея Василий Балк поступает на флот юнкером. В момент объявления Японией войны с Россией он уже имеет офицерское звание и служит младшим штурманским офицером, плутонговым командиром крейсера «Варяг», одного из лучших кораблей российского флота. В беллетристических произведениях, посвященных подвигу «Варяга», встречается имя отличавшегося энергичностью, смелостью молодого мичмана Балка. В бою с японским неприятелем Балк получил ранение и был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. По прибытии в Одессу, где была устроена торжественная встреча героев, Василию Балку была вручена телеграмма: «Попечитель, Совет, чины и воспитанники Лицея шлют Вам, дорогой питомец Лицея и товарищ, при возвращении вашем на Родину, горячий привет. Знаменитый подвиг Ваш ярко сияет на страницах истории Лицея…» В Петербурге в Александровском Лицее в честь Василия Балка был устроен товарищеский обед. От имени воспитанников 54-го и 55-го курсов ему был преподнесен почетный палаш. В лицейском музее «Лицеана», посвященном истории учебного заведения и судьбам его питомцев, хранился кортик героя «Варяга».

Грянула новая война – Первая мировая. Среди ее участников – Василий Балк. Достигший к этому времени звания капитана 2-го ранга, он являлся начальником оперативной части штаба командующего Сибирской флотилией. С 1916 года служил в Балтийском флотском экипаже.

После революции Василий Александрович остался в России. О героях «Варяга» надолго забыли. Как сложилась судьба знаменитого лицеиста в 20–30-е годы – неизвестно. Неизвестно, коснулись ли его репрессии, которыми изобиловали эти десятилетия. В конце 30-х годов он вместе с сыном Орестом, названным в честь деда и родившимся в 1921 (?) году, жил в Ленинграде на Володарском проспекте (Литейный проспект), дом 24, квартира 21. Это знаменитый дом Мурузи, связанный с именами писателей и поэтов Серебряного века. Здесь и застала его блокада. Было Василию Александровичу в эту пору 65 лет. Умер он в первую блокадную зиму в 1941 году. Место захоронения – неизвестно. (Книга памяти. Блокада.Т. 2).

О другом лицеисте-блокаднике рассказал в автобиографической книге «На чужбине» Лев Любимов: «Из наиболее близких лицейских товарищей, кажется, только один Сергей Козакевич категорически заявил, что никуда не уедет. Отец его, боевой генерал, принял решение не покидать отечество ни при каких обстоятельствах, и сын проникся тем же убеждением». Семья Сергея Козакевича (Казакевича) после революции осталась в Петрограде. Глава семьи, Козакевич Евгений Михайлович, генерал-майор русской армии, воспитанник Пажеского корпуса, участник Русско-японской и Первой мировой войн. Будучи убежденным монархистом, он стал участником антибольшевистской организации, участвовал в сборе средств для императорской семьи. В апреле 1924 года его арестовывают вместе с сыном Сергеем как участников контрреволюционной монархической организации. Они отправлены в Москву и заключены в Бутырскую тюрьму. Однако в мае этого же года Сергея выпустили, освободив по подписке о невыезде из Москвы. Отец приговорен к трем годам концлагеря, но оставлен отбывать наказание в Бутырской тюрьме. Вскоре после освобождения Сергея как участницу контрреволюционной монархической организации арестовывают его мать, Юлию Петровну Козакевич. Ее также сажают в Бутырскую тюрьму. Спустя четыре месяца ее выпускают, и она возвращается в Ленинград. Сергей по-прежнему вынужден оставаться в Москве из-за подписки о невыезде. В связи с этим обстоятельством в декабре 1924 года Юлия Петровна обращается за помощью к Е.П. Пешковой, возглавлявшей организацию «Помощь политзаключенным и ссыльным». Она просит ходатайства за сына о получении разрешения выехать к месту постоянного жительства в Ленинград к своей семье, для которой он во всех отношениях является единственной поддержкой. «В виду полной непричастности моего сына к политике, – пишет Юлия Петровна, – предполагаю, что задержание его произошло лишь оттого, что он сын преображенца и бывший лицеист, офицером никогда не был. Все могущие быть обвинения основаны лишь на предположениях». Хлопоты возымели свое действие. Сергей вернулся в Ленинград, устроился на работу. Казалось, жизнь стала налаживаться. В 1929 году в родной город возвратился старший Козакевич, устроился на работу сторожем в Стройтрест. Но не прошло и года как последовал его новый арест по делу офицеров Преображенского полка. В начале февраля 1931 года Евгений Михайлович Козакевич был расстрелян. После гибели отца Сергей Евгеньевич вместе с матерью был выслан из Ленинграда. Долгожданное возвращение произошло перед самой войной. Сергей Евгеньевич Козакевич, его мать Юлия Петровна, жена Наталья Федоровна погибли в первые месяцы 1942 г. Место захоронения Сергея Евгеньевича – Пискаревское кладбище (Блокада. Т. 12). Третий из лицеистов – Алексей Алексеевич Ильин – принадлежал к 34-му лицейскому курсу, окончил учебное заведение в 1875 году в возрасте 18 лет. С именем его отца, Алексея Афиногеновича Ильина, связано возникновение и развитие первого в России частного картографического заведения, выросшего со временем в большое научно-промышленное предприятие. После смерти отца Алексей Алексеевич явился главным хозяином этого предприятия, которое еще более расширилось. Об Алексее Ильине вспоминал его сокурсник Петр Попов: «И вот, по выходе из Лицея, он, этот тихий юноша, сохранивший весь запас душевных и физических сил, стал получать очертания человека дела и долга и в конце концов вылился в фигуру русского хорошего, честного и разумного дельца…» Возглавив семейное дело, Алексей Алексеевич вел научную и редакционную работу по созданию картографических произведений, совершенствуя технологию их тиражирования. Разработанный им способ многокрасочной печати в 1893 г. отмечен золотой медалью Петербургской академии наук. В дореволюционной России А.А. Ильин занимал видные посты: член Государственного совета, председатель Российского общества Красного Креста, член Совета Государственного банка. Было в жизни Алексея Алексеевича одно серьезное увлечение – нумизматика. Он начал с любительского коллекционирования, но постепенно пришел в серьезную историческую науку, став признанным знатоком русской нумизматики и медальерного искусства. Одновременно с картоиздательской деятельностью, углубленно занимаясь историей денежного обращения в России, в 1900-х годах выпустил в свет ряд каталогов русских монет.

После революции и национализации «Картографического заведения Ильина», оставаясь на нем картографом-консультантом, А.А. Ильин приходит на работу в Эрмитаж в отдел нумизматики и глиптики – научным сотрудником «без содержания». Проходит немного времени, и по постановлению Совета Эрмитажа его назначают заведующим отделом. Именно в это время в Эрмитаж стали возвращаться вывезенные на время войн и революционных событий материалы из собрания музея. Одновременно производятся прием и разборка огромного количества национализированных коллекций. На Ильина легла вся тяжесть руководства отделом в момент его коренной перестройки. В связи с большим количеством посетителей важное значение приобретает экспозиционная работа. Открывшаяся в Эрмитаже выставка монет и медалей была делом Ильина. В 1928 году его избирают членом-корреспондентом АН СССР.

Но все эти заслуги не спасли его от репрессий. В 1931 году как бывший фабрикант и за «участие в контрреволюционных группировках в повседневной работе Эрмитажа» он был уволен из музея, но в том же году восстановлен в должности (еще ранее он покинул пост заведующего отделом).

Им созданы многочисленные каталоги русских монет и медалей, написаны десятки статей и докладов. Всех знавших его поражали его трудолюбие, глубина знаний в самых разных областях. Привлекал Алексей Алексеевич и своими личными качествами – великодушием, деликатностью, вниманием к людям. Это был настоящий старый русский интеллигент. Свое собственное богатое нумизматическое собрание он постепенно передавал в Эрмитаж, оформляя свои дары с присущей ему скромностью как «дар неизвестного лица». Над последней частью своей коллекции, завещанной Эрмитажу, он работал уже во время блокады.

С начала Великой Отечественной войны Алексей Алексеевич оставался в Ленинграде. Как свидетельствуют его сослуживцы, будучи картографом и знатоком Ладожского озера, он консультировал проектирование трассы «Дорога жизни». Ему неоднократно предлагали эвакуироваться из осажденного города, но он отказывался. Тогда ему выделили небольшую комнатку в Старом Эрмитаже, где он продолжал работать. В первых числах июня 1942 года его навестил старый знакомый, известный петербургский врач и коллекционер В.Г. Гаршин. Вместе с ним была поэтесса Вера Инбер. «Сегодня были с В. Гаршиным у Ильина, – записала Вера Инбер в свой блокадный дневник. – …Старику восемьдесят шесть лет (Ильину не было 85 лет – С.П.), он наполовину парализован, поддерживает голову рукой … Профессор Ильин рассказал нам, что его перевели в эту комнату в самом начале блокады, что ему ежедневно доставляли вязанку дров из самых сокровенных запасов Эрмитажа». Алексей Алексеевич объяснил гостям, что у него осталась небольшая, его личная, но очень ценная коллекция старинных русских монет, завещанная Эрмитажу. Сейчас он занят приведением ее в порядок. С трудом встав с дивана, Ильин стал показывать монеты. Вера Инбер обратила внимание на один полтинник желтого цвета. Профессор объяснил, что этот серебряный полтинник лежал рядом с медью: серебро, как все металлы, очень восприимчиво. Только одно чистое золото не подвержено никаким влияниям и всегда остается самим собой.

Под впечатлением этой встречи Вера Инбер написала очерк об Ильине, озаглавив его «Чистое золото».

Алексей Алексеевич Ильин умер 7 июня 1942 года за письменным столом, работая над своей коллекцией.

Имя А.А. Ильина навсегда вписано в историю Эрмитажа. Не забыт он и в Лицее как один из замечательных его питомцев. Светлая всем память.

Светлана Павлова, Мемориальный музей-Лицей

На фото: В.А. Балк (слева) и И.К. Вощинин. Алексей Алексеевич Ильин.